Вскоре после землетрясения большинство жертв переживали эмоциональное оцепенение. Тело продолжало чувствовать сотрясения из-за частых последующих толчков. Через 2 - 3 дня после землетрясения большинство жертв стали очень оживленными и словоохотливыми. У некоторых людей наблюдались признаки психомоторного возбуждения. Эти симптомы могли быть обусловлены радостью выживших. Основными психиатрическими проблемами на этой ранней стадии были рецидивы психических расстройств и эпилептические припадки, связанные с прерыванием привычной медикаментозной терапии. Сообщалось о случаях потери памяти и дезориентации, преимущественно среди пожилых. В общем, депрессия у пациентов перешла в манию. В течение первой недели каждый прилагал усилия к тому, чтобы охранять пищу, воду и информацию. В течение некоторого времени существовало подобие "фронтового братства". Это проявлялось сохранением психического возбуждения и дружеских отношений между жертвами. Однако в то же самое время отмечались страх повторных толчков и общая встревоженность. Выжившие испытывали сильное чувство вины перед теми, кто потерял кого-либо из членов семьи. Один день ощущался как длящийся бесконечно. Через неделю основной точкой приложения сил было оказание уже не экстренной, а психиатрической медицинской помощи. Лечение хронически больных, включая страдающих гипертензией, сахарным диабетом и психическими заболеваниями, было налажено. Забота о страдающих старческим слабоумием и психических инвалидах явилась сложной проблемой для управляющих приютами. В перенаселенных приютах бессонница стала обычным явлением. Сообщалось об острых стрессовых реакциях, таких как ночные кошмары. В некоторых приютах была организована служба экстренной психиатрической помощи. Через 10 дней для многих людей жизнь в приютах стала очень травмирующей. Тревожные реакции и нарушения сна были обычным явлением. Среди пожилых отмечалось увеличение частоты пневмонии и бронхита. Землетрясение было в январе, когда в Японии зима. Через 2 нед жертвы стали понемногу осознавать реальность и утраты, включая потерю членов семьи, жилья и работы. У них стали отмечаться проявления депрессии. Сообщалось о нескольких случаях самоубийства. У жертв наблюдались симптомы посттравматического стрессового расстройства, такие как возврат к прошлому. Через месяц после катастрофы значительное число пожилых людей стали не способны мириться с травмирующими событиями, повторяющимися в их жизни. Участились сообщения о деменции, дезориентации, невоздержанности у пожилых. Потребление алкоголя жертвами возросло, что повлекло за собой "эпидемию" связанных с алкоголем проблем в некоторых приютах. Сообщалось о вспышках насилия, связанных с употреблением алкоголя. У детей наблюдалась регрессия. "Синдром перегорания" у добровольцев отмечался повсеместно. В то же самое время более 320 000 человек находились в приютах, организованных в школах и общественных зданиях. Правительство начало строительство временных жилищ, схожих с армейскими казармами. Через 2 мес большинство жертв были переведены из приютов во временные жилища по жребию. Позже такой механизм переселения подвергся критике. В приютах соседи находились рядом друг с другом. Для жертв, поселенных во временные жилища по жеребьевке, соседи были чужими. Общинный уклад был разрушен. У многих жертв снизился социальный статус, и они столкнулись с экономическими трудностями, что, в свою очередь, привело к развитию депрессий. Такие же психологические последствия переживали жертвы и других стихийных бедствий.

Картина психического состояния и поведения человека, которая получила название психологической травмы, описывает определенный способ существования в этом мире. Социальные программы в решении вопросов охраны и восстановления психического здоровья у пострадавших после чрезвычайных ситуаций имеют первостепенное значение. Устранение последствий психотравмирующего острого стресса, психоэмоционального или шокового потрясения осуществляется сегодня методиками современной зарубежной краткосрочной (быстродействующей) психотерапии, которые широко применяются в развитых странах мира уже более 30 лет. Традиционный подход – предоставление пациентам возможности участвовать в разного рода адаптационных программах – не решает проблемы, поскольку основная направленность всех этих программ заключается не в стремлении помочь человеку избавиться от психологической проблемы, а в попытке привести его изменившиеся представления об окружающей действительности к нормам, принятым в данном обществе. К сожалению, многие врачи забывают тот факт, что истинное физическое и душевное здоровье состоит не в том, чтобы соответствовать социальным нормам и стандартам, а в том, чтобы прийти к согласию с самим собой и реальными фактами своей жизни. Если сегодня на обстоятельства жизни большое влияние оказывают волнующие воспоминания, поведение, образ мыслей и чувств, пришедшие в наследство из прошлого, очень важно честно признать их существование, даже если кому-то это покажется "ненормальным".