К наиболее важным относятся психогенные факторы: эмоциональный стресс, разрядка после положительных или отрицательных эмоций. Замечено, что мигренью страдают люди с определенными психологическими характеристиками: для них характерны высокий уровень притязаний, высокая социальная активность, тревожность, хорошая социальная адаптация. Именно эти личностные качества позволяют лицам, страдающим М, добиться в жизни замечательных успехов. Известно, что мигренью страдали многие выдающиеся люди: Карл Линней, Исаак Ньютон, Карл Маркс, Зигмунд Фрейд, А.П. Чехов, П.И. Чайковский и многие другие.

Неизвестно испытывал ли Булгаков приступы мигрени, но каждый, кому довелось пережить эту боль, не может не согласиться с более чем достоверным описанием этой болезни.

Возможно, гемикарнией автор «Мастера и Маргариты» сам наградил Пилата, назначив как плату за величайший грех. Ведь именно по приказу малодушного прокуратора пошел на казнь Иисус Христос.

«Более всего на свете прокуратор Иудеи Понтий Пилат ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя.

«О боги, боги, за что вы наказываете меня?

Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при которой болит полголовы. От нее нет средств, нет никакого спасения. Попробую не двигать головой».

Прокуратор сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой. Ему захотелось подняться, подставить висок под струю и так замереть. Но он знал, что и это ему не поможет.

Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым.

Уйти из колоннады внутрь дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Банга, пожаловаться ей на гемикранию. И мысль о яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора.

Он смотрел мутными глазами на арестованного и некоторое время молчал, мучительно вспоминая, зачем стоит перед ним арестант, и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать.

Прокуратор подумал: «Мой ум не служит мне больше .» И опять померещилась ему чаша с темною жидкостью. «Яду мне, яду!»

Голос колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил:

– Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет.

Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волею и вновь опустился в кресло.

– Ну вот, все и кончилось, – говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, – и я чрезвычайно этому рад. Я советовал бы тебе оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях. Прогулка принесла бы тебе большую пользу.

– Сознайся, – тихо по-гречески спросил Пилат, – ты великий врач?

– Нет, прокуратор, я не врач.

Круто, исподлобья Пилат буравил глазами арестанта, и в этих глазах уже не было мути, в них появились всем знакомые искры.

В светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: состава преступления он не нашел, бродячий философ оказался душевнобольным. Вследствие этого смертный приговор прокуратор не утверждает, а удаляет обвиняемого и подвергает его заключению там, где резиденция прокуратора.

Однако Христос был распят, а для Пилата все было кончено, и говорить более было не о чем. Спасение уходило навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти.»